Собственно, то, что ЖЖ - это очень мой формат, я к тому моменту понимала уже достаточно давно, но непосредственно на создание своей страницы меня вдохновил тогда один пост у donnafen или, если быть точными, некоторые комментарии к нему. Благоглупости - мой конёк, да, в неменьшей степени, чем либеральные ценности или стирание граней между
Ну вот, а потом я собрала в узелок наиболее законченные из свежих зарисовок, опубликованных к тому времени, за неимением лучшего, В Контакте, и принялась обживать свой новый уютный журнал.
А сегодня мне стало как-то по-человечески жалко эти самые первые мои четыре поста, которые, скорее всего, так и не увидел никто, кроме пары-тройки друзей - в то время как они, на мой материнский взгляд, заслуживают прочтения значительно больше, чем многие последующие дыбровые записи.
Чтобы не уподобляться тем поэтам, которые "поймают тебя, прижмут к стенке, и давай насиловать своими стихами"(с), большую часть убрала под кат. Мы же не звери.
О роде занятий
Когда меня спрашивают, чем я занимаюсь в жизни, первое, что приходит мне в голову – немецкое слово Schriftsteller. Но не в привычном значении «писатель», а в гораздо более буквальном смысле: Schrift - steller, «расставлятель букв».
Я расставляю по местам буквы и слова, и из бесформенной словесной мешанины рождается стройный, законченный текст.
Это похоже на собирание паззла, или на строительство какой-нибудь сложной конструкции из кирпичиков «Лего». Ты примериваешь слова так и эдак, пробуешь на вкус разные сочетания, роешься в куче синонимов, перетаскиваешь с места на место куски фраз…
И когда после нескольких часов работы ты видишь готовый текст, и видишь, что он хорош – ты начинаешь понимать, что чувствовал господь на седьмой день творения…
О вечной любви
Каждое утро, отводя младшего сына в детский сад, на углу улиц Савельева и Горького я упираюсь взглядом в размашистую надпись, сделанную розовой краской на белой стене девятиэтажки:
За все прости меня, Ксюша С. Лёша Б.
На обратном пути с другой стороны той же девятиэтажки меня встречает продолжение саги:
Ксюшенька С. я не могу без тебя! Я тебя люблю! Лёша Б.
Не рискну сказать точно, сколько уже времени я читаю эти крики души - год, два, три? Иногда мне кажется, что они были там всегда.
И вот сегодня на фасаде свежеотремонтированной «хрущёвки» рядом с садиком я обнаружила новую надпись:
С добрым утром, любимая Ксюша С.! Лёша Б.
Всё-таки, есть на свете вечная любовь…
Автопортрет
Все женщины делятся на тех…
Нет, не так.
Все женщины, за небольшим исключением (видите, какая я политкорректная), делятся на тех, кто хочет быть красавицей, и тех, кто в этом не признаётся.
Я как раз не исключение. Мне всегда хотелось быть такой, знаете… утонченной, аристократичной, изящной… Ну, типа, истинная леди.
Более того – путём многолетних упорных тренировок я даже научилась ВИДЕТЬ себя такой, или почти такой. С годами я настолько хорошо вызубрила все свои удачные и неудачные ракурсы, что, подходя к зеркалу, нахожу в нём если не свой идеал себя, то, по крайней мере, нечто максимально к нему приближенное.
Но потом в какой-то неудачный момент мне снова не удается увернуться от фотоаппарата, и на злосчастном снимке я обнаруживаю то, что видит, глядя на меня, всё прогрессивное человечество: нечто среднее между Лайзой Минелли в «Кабаре» и мамой-обезьяной из мультика «Обезьянки, вперёд!»
«Люди добрые, ну разве это я?!!»
О датах и цифрах
«С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, вот и сейчас – как холодом подуло» – писал Владимир Высоцкий. И хотя я ни разу не поэт, если не брать в расчёт пару-тройку юношеских стихотворений, наступление тридцатисемилетия в своё время тоже здорово меня напрягало. Ну потому что цифра, и правда, какая-то… нехорошая, а я, надо сказать, тот ещё ипохондрик.
Но всё обошлось, и я вполне благополучно пережила эту зловещую дату. Мне не упал кирпич на голову, врачи не обнаружили у меня смертельного заболевания, и даже Аннушка не разлила масло на трамвайных путях - может быть, потому, что в городе, где я живу, вообще нет трамваев.
Одним словом, я в том году, вопреки всем моим страхам, не умерла. Умерла моя подруга и одногодка Галка. Галка, светлая ей память, тоже не была поэтом. Собственно, даже сколько-нибудь выдающимся человеком, при всей любви и симпатии, её трудно было бы назвать. Просто не вовремя шагнула с тротуара на проезжую часть улицы…
Сам Владимир Семёнович, как известно, сломался на цифре 42. Равно как и Джо Дассен, и наверняка кто-нибудь ещё знаменитый – история велика, если как следует поискать, всегда можно найти подходящее имя и дату…