Поэтому, когда около семи часов вечера организм категорически заявил, что больше сна в него уже просто не влезет (на улице между тем обнаружилось нечто вполне сносное и даже солнечное), и я, захватив фотоаппарат, отправилась бродить по окрестным дворам и переулкам - ничего удивительного, что ноги сами принесли меня на Московскую.
Там... Ну что я скажу - там было очень хорошо.
Сначала я зашла не в тот подъезд (там как раз была приоткрыта дверь), поняла, что промахнулась, и вспомнила, что практически в каждый свой приезд на Московскую из раза в раз повторяла эту ошибку. Потом я, вроде бы, вычислила правильный подъезд, но в него никто не заходил. Ну и не выходил тоже. Я попробовала наудачу дозвониться до Юльки Зубаревой, хоть и знала, что сама она тут, вроде бы, уже не живёт, но чем чёрт не шутит - мы созванивались последний раз так давно, она могла вернуться.. Телефон - о чудо! - оказался действующим, но трубку так никто и не взял.
Я бродила по двору, смотрела на играющих детей и примеривалась, как бы сфотографировать старые-престарые, давно уже нерабочие фонари, будоражившие моё воображение ещё тогда, когда я приезжала на "Апокриф" и "Завоевание рая". Что-то в них есть от того фонаря, который освещал лесную поляну на границе Нарнии... Высоко в небе метались стрижи - почему-то совершенно беззвучно. Зато здесь, внизу, маленькая, но очень
Потом я сделала попытку уйти и забрела в соседний двор, где обнаружила живописную двухэтажную развалюху - с цветущей черемухой у стены и уютной бело-рыжей кошкой в окне. Попыталась сфотографировать кошку крупным планом, но эта пушистая зараза гордо повернулась ко мне попой и спрыгнула в комнату.
Потом я снова вернулась во двор на Московской. Сфотографировала-таки фонарь в гуще веток. И ещё один, такой же. И подъезд с витыми перильцами. Никто не входил и не выходил - наверно, потому, что я так и не смогла решить - хочу ли я войти.
Потом я замёрзла и ушла бродить по проспекту Ленина.
